Артур Кларк - Свидание с Рамой [Город и звезды. Свидание с Рамой]
Он оставил все эти проблемы в стороне. Возможно, у него и появится шанс ответить на них, когда он узнает побольше. Что толку заниматься бесплодными размышлениями, возводя пирамиды догадок на песке неосведомленности…
— Что ж, хорошо, — сказал он. Сказал, может быть, не совсем вежливо, потому что все еще был раздражен этим неожиданным препятствием. — Как‘только смогу — сразу же дам вам ответ, если вы покажете мне, какова же она, ваша земля.
— Вот и прекрасно! — воскликнула Сирэйнис, и на этот раз в ее улыбке Олвин не усмотрел никакой скрытой угрозы.
11
Как Алистра ни пыталась, никаких больше сведений выудить у Хедрона ей не удалось. Шут быстро оправился от первоначального потрясения и той паники, которая вытолкнула его на поверхность, когда он остался в полном одиночестве глубоко под усыпальницей Зея. Кроме того он стыдился своей трусости и в то же время спрашивал себя — достанет ли у него духу в один прекрасный момент вернуться в пещеру движущихся дорог и расходящихся по всему миру туннелей. Хотя он и понимал, что Олвином двигал не столько здравый смысл, сколько нетерпение, если не глупость, ему, в сущности, не верилось, что ему угрожает опасность. В свое время он возвратится. В этом Хедрон был убежден. Ну, почти убежден: сомнений оставалось ровно настолько, чтобы понудить его соблюдать осторожность.
Будет мудро, решил он, пока суть да дело, распространяться обо всем этом как можно меньше и представлять все случившееся просто как еще одну свою проделку.
К несчастью, для этого превосходного плана Хедрон не смог скрыть чувства, обуревавшие его, когда по возвращении на поверхность перед ним предстала Алистра. Она увидела в его глазах страх и тотчас же истолковала его в том смысле, что Олвину грозит опасность. Напрасными оказались все заверения Хедрона — Алистра злилась на него все больше и больше, когда они вместе возвращались через Парк.
К тому времени, когда они достигли первых зданий города, Хедрону стало ясно, что его тактика увиливания от ответов полностью провалилась и ситуация самым драматическим образом вышла из-под контроля. Впервые в жизни тут Шут растерялся и не нашел способа справиться с проблемой.
Они расстались в каменном молчании, когда дошли до кольцевой магистрали, опоясывающей Парк. Хедрон глядел девушке вслед, пока она не исчезла из виду, и устало думал о том, какие же еще планы могут созревать сейчас в этой юной головке.
Что же касается Алистры, то она действовала быстро и без озарения. Она не стала тратить время на розыски Эристона и Итании. Родители Олвина, с ее точки зрения, были не более чем милыми заурядностями, к которым она относилась не без приязни, но решительно безо всякого уважения.
Джизирак выслушал ее рассказ, не проявляя ровно никаких чувств. Если он и был взволнован или удивлен, то хорошо это скрывал — настолько хорошо, что Алистра была разочарована. Когда она окончила повествование, Джизирак задал ей несколько вопросов и тут же намекнул, не выразив это словами, что она, возможно, просто ошиблась. Какие же у нее причины полагать, что Олвин и в самом деле покинул город? Может быть, над ней просто подшутили… То обстоятельство, что во всем этом был замешан Хедрон, делало такое предположение в высшей степени неправдоподобным…
И нет никакой необходимости сеять панику по поводу инцидента, который, возможно, разъяснится в ближайшие несколько часов.
Алистра ушла от Джизирака в состоянии, близком к отчаянию. Доведись ей увидеть, что он предпринял сразу же после ее ухода, она была бы довольна куда больше.
У Джизирака были друзья в Совете. За свою долгую жизнь он и сам бывал в его составе и мог стать им снова, если бы ему вдруг не повезло. Словом, он связался со своими тремя наиболее влиятельными коллегами и осторожно возбудил их интерес. Собеседники сразу же согласились, что первое, что необходимо предпринять, это войти в контакт с Хедроном и потребовать объяснений. В этом великолепном плане был только один изъян: Хедрон предвидел такой поворот событий и найти его оказалось невозможным.
Если в положении Олвина и заключалась какая-то двойственность, то его хозяева были достаточно осмотрительны и не показывали ему всего этого. В Эрли — маленьком поселке, где правила Сирэйнис, — он был волен ходить, где ему заблагорассудится. Он выяснил, что Лиз разделен на бесчисленные поселки, и Эрли является типичным. Однако, в известном смысле, типичных примеров просто не существовало: Олвина заверили, что каждый такой поселок старается быть как можно более непохожим на своих соседей.
Хотя Эрли был очень маленьким и в нем жило меньше тысячи человек, сюрпризов было немало. Все здесь, решительно все отличалось от Диаспара. Различия распространялись даже на такие фундаментальные вещи, как человеческая речь. Голосами своими пользовались только ребятишки. Взрослые же рёдко обращались друг к другу со словами, и, спустя некоторое время, Олвин пришел к выводу, что они делают это только из вежливости к нему. Но пришло время и Олвин с изумлением обнаружил, что жители Лиза очень любят петь и вообще являются поклонниками музыки во всех ее видах.
Эти люди постоянно были чем-то заняты, их время и внимание поглощали задачи и проблемы, для Олвина абсолютно непостижимые. А когда он все-таки догадывался о том, что именно делает тот или иной житель Лиза, многое из этих трудов представлялось ему совсем ненужным… Значительная часть употребляемой здесь пищи самым натуральным образом выращивалась, а не синтезировалась по технологии, выработанной еще столетия назад. Когда Олвин заговорил об этом, ему терпеливо объяснили, что людям Лиза нравится наблюдать за ростом живого, нравится выполнять сложные генетические эксперименты и разрабатывать все более и более тонкие оттенки вкуса и аромата.
Сперва он задался вопросом: не забыли ли жители Лиза те силы и машины (если они когда-либо обладали ими), которые он принимал как нечто само собой разумеющееся и на которых зиждилась вся жизнь в Диаспаре. Вскоре он, однако, обнаружил, что вопрос поставлен некорректно. В Лизе были и необходимые орудия, и умение их применять, но вот прибегали к ним лишь в том случае, когда это было уже совершенно необходимо. Наиболее разительный пример в этом смысле являла собой транспортная система — если ее можно было почтить таким вот названием. На короткие расстояния люди ходили пешком и, казалось, им это вполне по душе. Если же они спешили или нужно было перевезти небольшой груз, то использовали животных, которые были предназначены именно для этого. Тяжеловозы были низкорослыми шестиногими монстрами, очень послушными, сильными и умственно не слишком развитыми. Быстрые на ногу животные были совсем иными. Обычно они двигались на четырех конечностях, но когда им нужно было развить любую скорость, то пользовались только задними. Весь Лиз они могли пересечь за несколько часов, и пассажир при этом располагался в шарнирном седле, крепко притороченном к спине животного. Ничто в целом свете не заставило бы Олвина рискнуть отправиться в такого рода прогулку, а вот среди местных молодых людей это был весьма популярный вид спорта. Их скакуны превосходных кровей были аристократами животного мира и хорошо это понимали. В их распоряжении имелся довольно-таки обширный лексикон, и Олвину нередко случалось подслушать, как они хвастаются друг перед другом прошлыми и грядущими победами. Когда Олвин пытался проявить дружелюбие и присоединиться к беседе, скакуны делали вид, что не понимают его, а если он был настойчив, убегали от него с видом оскорбленного достоинства.
